Народная мудрость гласит: «Что можно сделать сегодня - не откладывай на завтра». Плохо, что иногда человек пренебрегает ею, отчего страдает общее дело.

Нечто подобное произошло с автором этих строк. Больше года назад я раздобыл архивный материал, повествующий о героической жизни трех моих современников-земляков, беззаветных борцах становления Советской власти на Тамбовщине - Тимофее Тимофеевиче Щукине, Павле Александровиче Шахове и Валентине Валериановиче .................. Собрав материал со дня на день откладывал работу и затянул настолько, что одного из них - главного героя не стало. Миновали знаменательные события юбилейного года. О многих скромных и рядовых творцах великих побед социализма вспомнили мы в те дни. И прежнее, как бы вновь пережитое, заставило меня взяться за перо, чтобы рассказать о жизни замечательных людей.

I. Далекое и близкое

Он ходил по комнате, заложив руки за спину. Голубые, неугасающие глаза зорко смотрели на собеседника. По внешнему облику не сразу определишь, кем он был раньше.

По лицу вроде человек умственного труда, интеллигент. А по рукам - рабочий. Движения его быстрые, но не суетливые. Неизрасходованная душевная и физическая сила чувствуется во всем облике. А ведь человеку уже далеко перевалило за восемьдесят. Это Павел Александрович Шахов - старейший зоотехник страны бонитер-ремонтер Главного управления госконюшни Министерства сельского хозяйства РСФСР при Тамбовской государственной заводской конюшне, наездник областного ипподрома, сподвижник Маршала С.М. Буденного, четырежды георгиевский кавалер, обладатель высшей награды - ордена Ленина. Пулеметный эскадрон, которым командовал Шахов, штурмовал Зимний.

Сохранив военную выправку и привычку зимой и летом носить хромовые сапоги, Павел Александрович мягко ступал по ковровой дорожке и, не торопясь, рассказывал. Иногда он останавливался, садился на диван, глубоко задумывался, словно вороша в памяти далекое и близкое. А вспомнить ему было о чем.

Горели деревни Лавровской волости. Полыхали барские усадьбы ...... уезда. ......... голосили бабы, жалобно плакали ребятишки. Плач и стон не умолкали ни днем, ни ночью. Мужики жгли помещичьи дома. Каратели поджигали крестьянские избы. Стражники и урядники пороли старых и малых. Зачинщиков заковывали в кандалы и гнали в Сибирь на каторгу.

Если в 1905 году буря как-то миновала Лавровку, то в 1906-м поднявшийся ураган смел с насиженных гнезд богатых помещиков. Пашке Шахеидзе тогда было немногим больше двадцати. Его другу, Мишке Орлову, - столько же. Отец Мишки, хотя и был старостой, но жил небогато. После того, как Мишка окончил приходскую школу, волостной писарь взял его к себе в помощники.

Семья Шахеидзе жила более обеспеченно, чем другие безземельные крестьяне. Отец, дед и прадед Пашки были потомственными наездниками. В, тринадцать лет Павел уже стал конюхом. Когда подрос, поступил в сельскохозяйственное училище. Вернулся в, село дипломированным агрономом. Работал полеводом у крупного землевладельца. После бегства помещика остался в имении распорядителем. Раздав крестьянам господское добро - скот, зерно, инвентарь, - он вместе с Михаилом Орловым поднял жителей Лавровки и повел их в другие имения сводить счеты с крепостниками. Однако силы были неравными.

В конце 1906, года повстанцев подавили. Помещик возвратились в родовое гнездо. Мишка Орлов, сын старосты, легко отделало; посекли плетьми и отпустили. А Пашка Шахеидзе сбежал. Его приговорили заочно к каторжным работам.

Годы скитаний под чужой фамилией не прошли бесследно. Молодой бунтарь научился заметать следы, запутывать жандармских ищеек. В 1912 году Павел Александрович проник в 6-й Уланский полк в качестве «вольноопределяющегося Шахова». Большевистское подполье готовило кадры для грядущих боев. Накануне первой империалистической вольноопределяющийся Шахов, курсант военного училища, встретился со старшекурсником Семеном Будённым - будущим полководцем. Маршалом Советского Союза. Подружились. В минуту досуга лихо, отплясывали украинского гопака и грузинскую лезгинку. А по вечерам собирали курсантов в кружок, рассказывали им про большевиков: кто они такие, за что борются.

Накануне 1917 года прапорщик Шахов, уже четырежды георгиевский кавалер, приехал в Петроград. Был командиром пулеметного эскадрона, встречавшего В.И. Ленина на Финляндском вокзале, затем негласно охранявшего Владимира Ильича во время его . пребывания в доме Кшесинской. В казарму, где размещался эскадрон пулеметчиков, часто заходил Феликс Дзержинский, запросто и дружески беседовавший с солдатами.

После взятия Зимнего эскадрону не раз доводилось подавлять эсеровские восстания. И лишь после того, как враги под Петроградом были разгромлены, Шахову разрешили провести отпуск в Тамбове.

2. Из огня да в полымя

Приехав в Тамбов, Шахов, не заходя к родственникам, направился, в военкомат. Отыскал на дверях табличку: «Увоенком». Подошел к двери, легко постучал. До его слуха доносился глухой треск, словно где-то вдали, трещал пулемет. Кто-то Громко разговаривал по теелфону.

......................., Шахов снова постучал.

- Кто там, словно  кошка, скребет? Заходи! - откликнулись из кабинета. Это «заходи» прозвучало нарочито грубо, но доброжелательно.

За столом сидел коренастый, широколицый, располагающий к себе матрос Тимофей Щукин. У него крупные черты лица - признак сильной воли, решительности. Глаза искрились добротой. Прочитав документы, Щукин откинулся на спинку кресла, окинул взглядом Шахова, добродушно засмеялся.

- Эге, браток, вот такие, как ты, нам тут очень нужны! Поедешь в свою Лавровку. Назначаю тебя военкомом. В волости неспокойно... Сказал и за телефонную трубку:

- Барышня, соедините меня,- с председателем губисполкома товарищем Чичкановым.

- Михаил Дмитриевич? Ваше задание выполнил: подобрал человека для Лавровки. Направляю его к вам.

К вечеру Шахов уже был в родном селе. Встретил его председатель волисполкома Беляев - солдат-фронтовик.

- Плохи, браток, наши дела, - сказал он. – Богачи саботируют ленинский декрет.

Земельный конфликт в Лавровской волости разожгли богачи. Распределение земли в то время проводилось по единой уравнительной уездной земельной норме - десятина на едока. Впервые за многовековую историю женщины и дети получали право на землю. Но при дележке возникли трудности: в одних селах - малоземелье, в других, где помещики побогаче, - излишек. Иным селам отводили землю в дальних местах. Крестьяне малоземельных деревень сообща выезжали на запашку приписных земель.

зали земельные излишки, враждебно встречали малоземельных. Отрубщики и хуторяне (порождение столыпинской реформы) подливали масло в огонь, оказывая бешеное сопротивление распределению земли. Шахов удивился, когда узнал о том, что предводителем у кулаков - Мишка Орлов. Как он, организатор крестьянского восстания 1905 - 1906 годов, мог оказаться во враждебном лагере?

Сталь испытывается огнем, человек - трудностями, которым Михаил покорился еще в 1906 году. Дав сыну плетей, отец-староста определил тогда Михаила лакеем к графу Сабурову. Нищие духом падки на подачки. Кнут и пряник сделали из Мишки покорного раба. Когда началась война, сын графа, полковник Сабуров, взял молодого Орлова к себе денщиком.

В конце шестнадцатого шальная пуля продырявила правую ногу Михаила. По выходе из госпиталя (дело было накануне Февральской революции) полковник отпустил денщика на побывку.

Пр эгогх исписал отцу, чтоб тот выделил Орловым десять десятин земли. Старый граф смекнул: «Перед надвигавшимися событиями нужны верные холопы». Он в добавок подарил Михаилу и его отцу флигель и лошадь.

Ленинский декрет о земле Михаил Орлов истолковал как покушение на его частную собственность. Это толкнуло бывшего писарчука в объятия местной контрреволюции.

- Ну что ж, будем действовать! - выслушав рассказ Беляева, сказал новый военком.— Мишка Орлов? Обуздаем! Не таким ломали рога.

Однако сопротивление оказалось более сильным, чем думал Шахов-.За   спиной Орлова прятались эсе­ровские агитаторы. Раздел земли -затягивался. Приш­лось обратиться за помощью в уезд и губернию.  Вскоре в Лавровку примчался пред­ставитель губисполкома.   По­садив  в повозку Шахова и Беляева он повез их в г. Липецк  к уездному агро­ному Валентину Валериановичу Сахарову, который должен был поделиться с лавровцами   опытом   успешного     проведения раздела земли. Будучи студентом Петровской (ныне Тимирязевской)   академии, Валентин Сахаров  участвовал в революционном движении. По    распоряжению   уездного исполнительного комитета он разоружил полицию, организовал и возглавил милицию, установил революционный порядок в четырех волостях агрономического участка.

Образованные люди в гу­бернии исчислялись тогда единицами. В Липецке он, Сахаров, был один на весь уезд агроном с высшим об­разованием. Крестьяне до­веряли им у. Осенью 1917' года, когда проходил уезд­ный крестьянский съезд, они, вопреки стараниям эсеров, избрали Сахарова председа­телем земельного комитета. После Октябрьской револю­ции Валентин Валерианойич выполнял обязанности уезд­ного  комиссара земледелия.

Вернувшись из Липецка, лавровцы разделили  землю,

Вскоре правительство опубликовало ленинский декрет об образовании коми­тетов бедноты, призванных стать опорными пунктами пролетарской диктатуры в деревне.

Лавровские комитеты бед­ноты сыграли большую роль. Они не допускали эксплуатации богатыми бедных, безлошадных, обязывали ку­лаков выделять лошадей для безвозмездной обработки на­делов семей погибших на фронте и инвалидов. Комбе­ды   реквизировали   излишки деревенских мироедов, соз­ывали резервы для выдачи :емссуды неимущим. Тогда ке на базе конного завода !ыл организозан совхоз. Новые порядки входили в быт крестьянства.

Но не дремала и контрре­волюция. То там, то здесь слыхивали восстания: 16 июня—в Козлове, а 17 июня—в Тамбове. В Лавровке кулаки действовали по команде губернского эсе­ровского   центра.  Банда  Орлова разгромила волисполком Председателя убили… Шахова связали и заперли в амбар. Бандиты придумыва­ли комиссару более страшную казнь.

Четырнадцатилетний Жор­ка Шахов, старший сын комиссара, бежал не помня себя. От Лавровки до Там­бова— шестьдесят верст.  Успеет  ли? Босые  окровавлен­ные ноги  (боты сбросил под землю).

— Тятя, тятя, убьют они тебя, не увижу я тебя живым, — причитал Жор­ка, подбегая к показавшейся на дороге повозке.

— Дядя Аким, беда! Беляева бандиты убили, тятьку заперли в амбар! — заголосил Жорка, узнав во встречном отцовского друж­ка — председателя комите­та бедноты. Аким распряг коня, посадил на него маль­чонка. Сказал:

— Скачи   в   Тамбов,  пря­мо к Щукину, а я побегу на конный  завод, к телефону...

Двое суток враги глуми­лись над жертвдй. На тре­тий день толстосумы приго­ворили комиссара к смерт­ной казни через повешение. Орлов сам вызвался испол­нить приговор. Накидывая петлю на шею Шахова, он с издевкой   сказал:

— Крестись, раб божий — комиссар

Шахов плюнул ему в ли­цо. Что ж он еще мог сде­лать со связанными рука­ми?

Веревочная петля сдави­ла горло, в глазах потемне­ло. «Конец», — подумал Шахов и тут потерял созна­ние. Очнулся, услышав зна­комый голос. Открыл глаза. Перед ним склонилось ли­цо Тимофея Щукина.

— Живой, браток? — воскликнул увоенком. — Сла­ва богу — успели.

Придя в себя, комиссар увидел вооруженных конни­ков, прискакавших из Там­бова. Оказывается, Тимофей Тимофеевич  привел отряд железнодорожников со стан­ции Тамбов. Всего сорок часов продержались у вла­сти в Тамбове учредилов-цы. Снова Советы утверди­лись во всей губернии.

3. Две последние встречи

 Вскоре после того траги­ческого случая Шахова на­значили заведующим отде­лом при губисполкоме по организации коммун и ар­телей общественной обра­ботки земли. А Мишка Орлов словно в воду канул. Но говорят: гора с горой не сходится, а человек с чело­веком  встретится.

Много лет спустя после грозных событий Павел Александрович обосновался главным зоотехником в Щигровском племенном ко­незаводе. Это было за три-четыре года до Великой Отечественной войны. Од­нажды в Щигры заявился представитель «Центрозаготконь». Приехал он заку­пать племенных лошадей. Широкоплечий, угрюмый и малоразговорчивый гость припадал на одну ногу. Приглядываясь к нему, Павел Александрович му­чился в догадках: «Он или не он?»

Отобрав сорок кояей и погрузив их в вагон, заго­товитель отправился в ре­сторан. Глядя ему вслед, Шахов твердо решил: «Он!»

— Шахов высказал свое предположение, дежурному милиции. В ресторан пошли вместе с представителем уголовного розыска. Упол­номоченный «Центрозаготконь» сидел за столиком один. Перед ним—графинчик с коньяком и закуска. Опер­уполномоченный прибегнул к психической атаке.

— Гражданин Орлов! — внезапно окликнул он сидев­шего.

Вздрогнув от неожидан­ности,  закупщик растерялся.

— Я-я —  не Орлов. Я с Северного Кавказа...

— А кто же меня ве­шал? Неужели не ты? — спросил Павел Александро­вич.

— Жалею,   что   повесил, а   не застрелил,—  прошипел Орлов.

— Вот то-то и оно. Пу­лей-то было бы вернее! — зло бросил Шахов вслед бандиту.

***

Остается рассказать о другой встрече, происшед­шей летом 1967 года на Тамбовском ипподроме в день испытаний рысистых лошадей.

Июльское солнце па­лит нестерпимо. Лишь слы­шно, как звучат сигналь­ные колокола. Трибуны за­мерли. Зрители плотным кольцом стоят вдоль бего­вой дорожки. Пронырливые мальчишки вытягиваются на цыпочках, чтобы увидеть флажкового, который дает старт заезду. Кто он, флаж­ковый? Кто этот бодрый ста­рик? Павел Александрович Шахов. Кто же еще? Заезд рысистых  лошадей   был   посвящен его шестидесятилетнему юбилею трудовой деятельности по коневод­ству.

Кончился первый заезд, Павел Александрович идет к трибуне, к своему старому л ругу — Валентину Вале-ркановичу Сахарову. На­встречу к нему бежит с бу­кетом цветов мальчик.

— Дедушка,  это  вам!

Обнимая парнишку, вете­ран труда, не стыдясь, сма­хивает слезу. Зрители не­истово аплодируют.

— Это  от меня и от де­душки! — говорит мальчик.

— От какого дедушки? — заинтересовался Павел Александрович.

— А вон там, видите, си­дит?—  указал  парнишка  на левое   крыло трибуны.

У пожилых часто разви­вается дальнозоркость. Ста­рость, она не только много знает, но и далеко видит. Шахов угадал в коренастом старике своего врага Миха­ила Орлова. Но что это у него на груди? Ордена, ме­дали, значки.

Поднявшись к Сахаро­ву, Павел Александрович пообещал ему преподнести в конце праздника сюрприз. После последнего заезда оба. отправились к бывшему недругу.   .

- Прости, Павел,— тихо говорил Орлов.

- Народ тебя простил, Михаил. А я тем более.

— Точно. Простил. Всего пять лет пробыл в отдален­ных местах. В начале вой­ны попросился на фронт. Просьбу уважили. Вину искупил кровью. После боев под Курском доверили командовать отделением. Как видите, не опозорился...

— Ладно! Кто старое зспомнит, тому глаз вон,— добродушничал   Шахов.

— А кто  забудет, тому два?   А?..—   спросил   Миха­ил.

— Нет.  Несовременна эта пословица, Орлов.

— Ну и дай-то бог...
Вскоре после встречи на ипподроме Шахов услышал: умер Орлов. На похороны Шахова никто не позвал. Пришел без приглашения. Представитель старой гвар­дии не злопамятен…

Трудно было поверить: 8сего несколько дней назад мы сидели и беседовали с Павлом Александровичем, уточняли даты исторических событий, основные вехи его кизни. Но когда я дописывал эти строки, вдруг услышал по радио:

— Перестало биться сердце знатного человека Тамбовщины —  Павла Александровича... Дальше диктор перечис­лял его заслуги перед Ро­диной и народом.

Угас человек. Но я и те­перь слышу его мудрые фи­лософские слова:

— Мы на планете не одни.   В   мире идет    жестокая .............. будет продолжаться. Порок подобен змею - горынычу: от­руби ему голову в одном месте, она вырастет в дру­гом. Вне борьбы схоять нельзя. Но как бороться? А так: правду прежде всего надо искать в себе. Пороки прежде всего надо изгонять из себя. Добродетель преж­де всего надо развивать в себе.

Такова была его филосо­фия жизни. Кто бы. к нему ни приходил, кто бы его о чем ни просил — он нико­гда не оставался безучаст­ным. Обязательно помогал. Такова черта старых боль­шевиков.

Погиб Шахов при испол­нении служебных обязанно­стей, попав в автомобиль­ную катастрофу. Хоронили его с большими почестями. Многие плакали. Уныло, с опущенной головой брел за гробом его верный друг — конь, на котором он не раз брал  первенство   на  бегах.